Почему мы осознаем счастье только постфактум?
Я способна пережить полный пиздец, но мне совсем не нравится то, что лишь на фоне его я могу оценить, насколько же хороша жизнь без пиздеца.
Я, кажется, вообще затрудняюсь во всей полноте ценить то, чем наполнена сейчас моя жизнь.читать дальшеШрамы не болят.
Хотя помню, что два-три года назад было настолько хуже, неоспоримо хуже, что сегодняшняя Вайолет просто охреневает, как так можно было жить.
Годы, потраченные на мертворожденные отношения, войны, взаимные упреки, психологический шантаж, десятки тысяч выброшенных на ветер денег, сотни бутылок выпитого алкоголя, вечно перехваченное болью горло, сбитые костяшки, десятки синяков, порезов и ожогов, мой непроходящий невроз с готовностью ежеминутно кинуться в драку - нет, мне никогда не нравилась боль, нет, я никогда не показывала себя жертвой, я искренне старалась не подавать виду и с понтом держать лицо, а может быть, честно думала, что еще немного, и я выиграю.
Я думала, что счастливую любовь можно выиграть.
Сейчас я думаю, что какого-то рода любовь там, как ни странно, просто по дефолту была, а воевали мы за власть, за право превосходства, за то, чтобы сделать любимого человека своей собственностью, даже если ради этого придется его убить и сожрать.
Зачем.
У нас были разные этические установки, убеждения, предпочтения, разный культурный код, два мира - два детства, все разное, мировоззрение разное, не подходящие друг другу люди, хрен бы с ней, с влюбленностью, просто нахуй так жить, оставь человека в покое, у него своя вселенная, у тебя не приспособлен к ней организм. И его в твою среду обитания тащить тоже не надо, он в ней теоретически сдохнет, практически же он будет так бороться с тобой за свою жизнь, что сдохнуть грозит уже тебе.
И при этом всем пиздеце он тебя любит. И ты его тоже любишь.
Дебилы.
Я не хочу вступать в дискуссии на тему того, была ли это _на самом деле_ любовь, или, может, какое-нибудь другое химическое поражение мозга. Я в этом действительно не эксперт, но все мои эмоции, интуиция и остатки рассудка желали называть происходящее именно таким словом, и блин, вся эта хрень была абсолютно взаимной. Мы фиксировали это при свидетелях, обсуждали тет-а-тет, находили тысячи очень важных точек соприкосновения, устанавливая бережное, хрупкое согласие - знаете, будто пытались срастись краями открытых ран, сшивая их обоюдно друг с другом. Ради единства. Ради осознания ценности самой этой связи. А дальнейшее предсказуемо - потом раз за разом остервенело все эти ниточки разрывались, и я помню свое самое первое от этого ощущение - ничего хорошего, кратко говоря. Другому же человеку как раз было хорошо - боль придавала ему то мотивации, то ощущения себя живым.
Очень травматичный союз. Когда я из него выбралась, меня еще пару лет терзала всякая метафорическая гангрена и фантомные боли.
Сейчас все хорошо.
Я живу в своей среде, у меня своя биосфера, в ее пределах можно бесконечно и конструктивно расширять зону комфорта - если говорить пространно. И если говорить конкретно, то можно жить, не слыша претензий, скажем, за то, что я - из благополучной семьи и у меня было веселое и уютное детство.
Удивительно, насколько естественным в детстве казалось то, что все может быть просто хорошо.
Скажете, не с чем было сравнивать.
Я всегда очень любила кошек. Сейчас у меня живут две очень хорошие кошечки, и это то, о чем я мечтала тогда, пару лет назад. Я бы тогда подумала, что счастлива буду, когда у меня снова будут жить кошки. Сейчас живут. И я люблю их очень сильно, но не ощущаю никакой счастливой эйфории. Просто все снова стало именно так, как должно быть.
У меня дома комфорт и уют, я всегда очень любила живые цветы, и теперь у меня их много. У меня растут орхидеи и нередко бывают букеты роз, я украшаю ими комнату. Я очень рада этим цветам, но у меня есть сомнения - может, отчасти есть в этом злорадство от воспоминаний о том, как мне присылал цветы человек, от которого я убегала, он знал мой адрес, он отправлял курьеров. Я относилась к нему с принебрежением и брезгливостью, но цветы забирала. Ни разу не хватило духу вышвырнуть их на мороз. Все эти внутренние противоречия давали мне какие-то дохрена сильные эмоции.
Которых сейчас больше нет.
Я не говорю, что это плохо.
Если думать рассудком, а не потребностью в адреналине, то я счастливый человек.
Все хорошо. Про шрамы, сцука, промолчим.